Я внутренне замираю от каждого прыжка: камни высокие, скользкие, местами острые, а кое-где между ними сверкают осколки бутылок. Я предупредила дочку, что там, где осколки, прыгать не надо и что на мокрых камнях легко подскользнуться. Она пообещала быть осторожной. И одеться, когда замёрзнет.
Эти прыганья и лазанье длятся уже целую вечность: практически с года, когда она твердо встала на ножки. Следующие 2 года я все прогулки проводила с ней за ручку: держась за меня, она прыгала с одной возвышенности на другую, залезала на все доступные лесенки и проходила все бревна и бордюры. Без меня ей было страшно. Я же, уже наигравшаяся во всевозможные системы развития ребенка, не занималась никакими "сделай сама", а просто держала ее ладошку, не отпуская и не возражая. Хочет держаться -пусть. И так продолжалось до 3 лет.
Кризис ли наступил (хотя, по мне, так все предыдущие годы были сплошным кризисом), или просто что-то дозрело, но она вдруг отпустила руку. И даже спрятала ее за спину. Теперь она везде залезает и прыгает только сама. И с камня на камень, перелетая расстояние, куда больше того, что я готова выдержать. И с камня вниз, практически с высоты собственного роста. В Италии она прыгала и по Колизею с Форумом, и по Помпеям. Но что может сравниться с морским побережьем!
Мне холодно на нее смотреть, мне страшно от каждого ее прыжка, но она уже отпустила руку и я никак не могу ее подстраховать. Только запретить, а это как минимум не честно: вся поездка была взрослой, сплошь из музеев и постоянной ходьбы, так мало развлечений именно для четырёхлетней девочки. Она обожает море. Я обещала ей, что мы тут пробудем до заката. И вот солнце все ниже, воздух все холоднее, а в ее взгляде все больше отчаяния: один день на море это невозможно мало! Она в итоге падает и расцарапывает руку (будь на ней флиска, рука бы не пострадала). И вот, жутко замёрзшая, но упорно не желающая одеваться, она рыдает у меня на коленях о том, что рука болит, а солнце садится. Поймите правильно, она не плакала, когда мы в тумане и под дождем лезли на Везувий, только попискивала, что не любит, когда дождь и ветер в лицо. Она спокойно переносила по несколько часов в музеях (в галерее Уффици ей даже понравилось, а в Ватикане она, поняв, что от Рафаеля я быстро не уйду, спокойно устроилась на диванчик и достала книжку с наклейками). Это был ее первый плач за 2 недели. Не потому что плохо, а потому что слишком хорошо. И потому что замёрзла. И потому, что мама оказалась права. Мы договариваемся, что она одевается и продолжает прыгать, пока совсем не стемнеет. А потом пойдем греться и пить кофе с плюшками. В поезде она тут же засыпает у меня на руках. А я думаю о том, как же хорошо держать ребенка за ручку. И как же сложно эту ручку отпускать. И смотреть, как он один, без ручки, на таких здоровенных камнях. И что все родительство это про отпускание ручек. И про страх, который нельзя показать, ведь увидит, пожалеет, а то и вовсе испугается, и не будет прыгать. А дети растут в прыжках, таков закон природы. Наше дело здесь не помешать и, если что, поднять и утешить. И снова отпустить.
