Дочка плавает в бассейне. Я прихожу домой и вижу картину: её школьные юбка, блузка и колготки валются на кухне, скомканные и перепачканные то ли йогуртом, то ли мороженым. Тихо зверею: ей велено школьную форму сразу вешать на плечики, или относить в стирку.
Прежде чем засунуть это безобразие стираться, я зову среднего, так сказать, в качестве свидетеля. Он филосовски замечает:
- Понятно. Ты её отругаешь, она расплачется. Будет просить у тебя прощения, потом долго сидеть с тобой в обнимку. В итоге не сделает вовремя уроки, будет доделывать утром перед школой. И пойдёт в школу невыспавшаяся. Ты уверена, что оно того стоит?
По дороге из бассейна средний поговорил с дочкой. Что и как они там обсуждали, не знаю, но дочка сразу бросилась обещать, что больше никогда. Угу, верю. Но ругать смысла явно нет. Да и не хочется. Хорошо, что на свете есть стиральные машины! А средний тот ещё манипулятор.
Прежде чем засунуть это безобразие стираться, я зову среднего, так сказать, в качестве свидетеля. Он филосовски замечает:
- Понятно. Ты её отругаешь, она расплачется. Будет просить у тебя прощения, потом долго сидеть с тобой в обнимку. В итоге не сделает вовремя уроки, будет доделывать утром перед школой. И пойдёт в школу невыспавшаяся. Ты уверена, что оно того стоит?
По дороге из бассейна средний поговорил с дочкой. Что и как они там обсуждали, не знаю, но дочка сразу бросилась обещать, что больше никогда. Угу, верю. Но ругать смысла явно нет. Да и не хочется. Хорошо, что на свете есть стиральные машины! А средний тот ещё манипулятор.